Через пару дней скорая посоветовала мне не выходить из дому с давлением 220, а в целом — фестиваль у нас с Наташей удался, не то слово. Она со следующего года переключилась на свой собственный клуб, я вернулся из Финляндии, но с фестивалем не завязал. Так четыре года и загружаем вагоны поезда «Лев Толстой».

Дожили до фестиваля в собственном клубе.

На шесть групп не хватает гримерок: приходится выселять Женю Малыша из комнаты охраны: там будут жить музыканты с лейбла Fonal. Негромкие лесные песни Fonalовцев — главный за последние годы финский экспортный продукт, инди в такой степени, что шустрое и расторопное национальное управление по музыкальному экспорту понятия не имеет, как этих людей зовут и где их искать. Имена у них птичьи — Kemialliset Ystavat, Kiila да Islaja. Искать — в студенческом баре в Тампере, унылом финском Манчестере: беджей, бесплатных проходок, приглашений на фуршет этим людям в клетчатом не достается никогда.

Мы сдружились с идеологом лесников, главой Fonal Сами Санпяккиля на прошлом фестивале в Москве — и с тех пор нежно вспоминаем друг о друге, когда я вдруг обнаруживаю, что лого «Икры» и лого Fonal нарисованы одной и той же азбукой Брайля, или когда Сами в тамперском клубе играет вместе с нашим другом из Current 93, неистовым Саймоном Финном, и делится воспоминаниями о Москве.

Сегодня от Fonal — группа Risto. Ристо зовут фронтмена и автора, как две капли воды похожего на Гарри Поттера; он, со своим записанным на коленке альбомом «Солнце Солнце Бла Бла Бла», оказался на первой строчке суомского чарта. Его бросает из фарцового панка в нежнейшие колыбельные про белочек — все на финском. Ристо жутко удивлен самим фактом заграничной гастроли.

Мой старый друг Хейкки из глухомани Ювяскюля — медбрат, несколько раз в году засовывает в DVD-проигрыватель караоке-диск, берет в руки микрофон и превращается в диджея Глухое Безрукое Мясо — по-фински это Кууро Кядетён Пайсти, звучит не менее аппетитно. Добродушный парень с лицом дровосека поет из финской эстрады восьмидесятых, где каждая «I Will Survive» и «Italiano vero» переведены в «Oon voimissain» и «Olen suomalainen»; он не всегда попадает в ноты, спокойно улыбается и твердо знает: ближайший финский стол запоет на второй песне, ближайший русский — не разбирая финских слов — на пятой-шестой.