Предыдущая Следующая
Вход стоил два доллара. Мы никогда себя не
рекламировали, не пользовались услугами радио — все благодаря отзывам публики,
музыке и тусовке. Каждый посетитель знал всех прочих, и было довольно дико, что
управлял заведением белый, а главным диджеем был латинос — Джан-Баг.
Там у нас был и доктор, и сутенер, и шлюха, и адвокат,
и сраный тюремный надзиратель, и девушка с Уолл-стрит, но все делали одно…
(Изображает, что нюхает кокаин.)
„Руки вверх!”
„У кого-то пистолет”.
(Пригибается.)
„Он ушел”.
„Ладно”.
„Хо-ооо!!”
Иногда происходила стрельба, и все выходили. Они ждали
снаружи и спрашивали: „Можно обратно?” Типа: „Ну, унесли уже этот хренов труп
или нет?”.
Рэперы проводили состязания. Джан-Баг играл в рубке, Furious Five, Мелле Мел (Melle Mel), Кул Мо Ди (Kool Moe D), Кёртис Блоу (Kurtis Blow), Sugar Hill Gang и Sequence
выстраивались в очередь и ждали, пока им дадут микрофон, чтобы постараться
превзойти друг друга.
Если Флэш был в Лондоне, он звонил нам, мы ставили
трубку телефона рядом с микрофоном, и он рэповал. А они все тоже читали рэп в
микрофон для ребят из Лондона.
В эту музыку просто уходили с головой от начала и до
конца. „Лихорадка” была крупнейшим клубом в районе. Copacabana находился на Манхэттене, и Studio 54
тоже. У них был шик и внимание прессы, у нас — только музыка, этот особенный
саунд, но он был только наш».
Лихорадка в Бронксе
В течение шестидесяти лет Бронкс считался не самым
модным адресом. К середине семидесятых годов этот квартал, изрезанный холодными
тенями огромных автострад, построенных главным проектировщиком города Робертом
Мозесом, опаленный беспорядками и поджогами, совершёнными ради получения
страхового возмещения, и пропитанный героином, покинули все, кто только смог
уехать. Кое-где он выглядел как место боевых действий, а по статистическим
данным напоминал страны третьего мира. Но жившие за границами района и
страшившиеся его люди не знали, что полдесятилетия там развивалась чрезвычайно
интересная и нешаблонная музыка.
Предыдущая Следующая