Сбрасывает плащ, выскакивает на сцену («Осторожно, голова!»), пробегает арпеджио на синтезаторе, пропевает фразу-другую с Мартином — саундчек закончен. В Москве она проведет меньше полусуток. Завтра у нее весь день встречи в Стокгольме.

Час на сцене, пять минут на автографы, опустошенный бак дым-машины, Мартин бьет себя в грудь, протягивает руки в зал, опускается на одно колено, на другое, закрывает лицо, движением головы отбрасывает копну волос. Поет самым непосредственным образом поверх плейбэка. Чисто и ладно. Выкладывается, вопреки руководителю.

—  Как прекрасно! — Бард в гримерке вытирает лицо полотенцем и опустошает бокал Moet Chandon. — Отличная организация, на диво. Ну, мы готовы в отель. Завтра рейс ранний.

Артисты — народ вежливый, но ему, похоже, и впрямь здесь понравилось.

Звоню водителю. Длинные гудки.

Звоню секретарю — «позвоните водителю».

Александр, может быть, блинов пока? Ну нет, так сейчас поедем — минуту.

Звонит секретарь — там гудки длинные.

Звоню в транспортную компанию — должен быть на месте, говорят. Посмотрите, за углом, может быть, стоит? В туалет вышел? Телефон потерял? Мы тоже сейчас его начнем вызванивать.

Отправляю секретаря на улицу и выбегаю сам — секретарь к Садовому, я к Курскому. Нет машины.

У Барда сбой программы: машины нет уже двадцать одну минуту. Не может быть.

У водителя, по моим подсчетам, должно быть штук тридцать пропущенных звонков.

Транспортная компания теряется в догадках, сожалеет и ничем помочь не может: все машины, к сожалению, сейчас заняты.

—  М-м-м — такси? — Бард улыбается той мягкой и решительной улыбкой, от которой мне не по себе.

Вызываем два представительских такси. За поворотом на Садовое Марина со смехом просит:

—  Проверь, пожалуйста, чтобы завтра утром был другой водитель, — я и вправду обязательно должна быть в Стокгольме завтра днем.

Бард деликатно молчит. Комплименты кончились — машину ждали сорок минут.