Гости потихоньку подтягиваются. Миша и Карина из «ОГИ». Ира и Таня из «Китайского летчика». Продано сто билетов. Бывает.

Гудзь выскакивает на сцену, со змеиной проворностью миновав низкую притолоку, — он, кажется, первый, кто не унесет на память о нас здоровенную шишку. Иглу в винил вонзает — как техничная медсестра в задницу.

—  Лэла-лэла-лэла, — заходится в ресторанном экстазе винил.

—  Лэла-лэла-лэла! — выплевывает в микрофон Гудзь.

—  Лэла-лэла-лэла! — кричит из зала профессор Рябцев. Зал полупустой: коллегу надо поддержать. Или нет, пожалуй, не надо.

Хоп — Гудзь с микрофоном выплясывает в зале. Хоп — лежит на сцене, ноги танцуют шаманский танец сами по себе, башмаки отбивают ритм, винил прыгает. Хоп — охрана нервничает: артист, зажав микрофон в зубах, как герой-радист, обезьяной залез на ферму и пошел выплясывать на балконных перилах по периметру.

Я очень надеюсь, что у него есть медицинская страховка! Я также надеюсь, что с его опытом полбутылки водки — ерунда, и танцы на пятиметровой высоте — обычные дела. Миша и Карина, Ира и Таня, сто добровольцев, променявших дачу на высокое — теперь в прямом смысле высокое — искусство, застыли внизу, открыв рты. По ним лупят стробоскопы, для них гудит балканская свадьба, «лэла-лэла-лэла» орет им сверху в микрофон Гудзь. Слюна капает, кольца микрофонного шнура падают в зал, зрители застыли в изумлении — и не похоже это на крейзи-диско; похоже на ковбойский вестерн, на день открытых дверей в сумасшедшем доме похоже, сеанс экзорцизма.

Через два часа, когда в зале остается десять человек, Гудзь меняет пластинку с бесконечным панк-гопаком — на пугающе праведный колокольный звон. Ударяет лбом о стол — раз, другой, третий. Головы больше не поднимает.

—  С ним все хорошо? — испуганно шепчет мне на ухо журналистка НТВ.

Ей стыдно, что люди разошлись.

Гудзь, потный, здоровый и невредимый, сидит в пустом клубе на барной стойке. Так, говорит, всегда бывает. Сначала никого нет — потом люди распробуют, потом стадионы на Gogol Bordello заполняют. Все нормально: в Киеве послезавтра так же будет.