Я забираю бумагу с двумя печатями жутко официального вида, жму руку доктору Алексееву и прошу водителя остановиться у ближайшего цветочного ларька на Садовом. Глупость, наверно, но я хочу купить ей букет цветов — и у меня есть еще полчаса до выезда в аэропорт, пока она лежит в своем мрачном сьюте в «Президенте».

—  Да, господин консул. Спасибо, что звоните, уже лучше. Летит утренним «Аэрофлотом» через три часа. Менеджмент договорился о приеме у пластического хирурга сегодня после обеда. Большое спасибо вам и доброй ночи.

—  Да, вот такие розы, как под лампочкой, хорошо, — переключаюсь на заспанную продавщицу в ларьке. — Пятнадцать, пожалуйста.

***

Владелец вызвал Игоря: что у вас там творится, один концерт дороже другого. Игорь ему: как иначе ты думал растить клуб? Вот откроем сейчас Нижний, потом Питер, будем первой клубной сетью в стране, прибыль с лихвой покроет издержки. А владелец свое — никакой сети, Москву сначала в порядок приведите, то Laibach у вас убыточный, то дорогущая артистка головой об стул бьется, и вообще, не много ли экспериментов? Игорь опять: Москва работает на пределе возможностей, в этих стенах ресурс скоро выработаем, пора на более крупную площадку переезжать. Давно пора. Владелец в ответ: не вижу смысла. А Игорь: ну раз так, я пошел. На- что владелец: не смею задерживать.

—  Поговорили о бабах и разошлись, — подытоживает Игорь и допивает капучино. — В общем, я через месяц начинаю заниматься собственным проектом. Сеть будем строить сами. Если хочешь — присоединяйся.

Я в прострации лезу в сумку за ежегодником — у нас дальше Амон Тобин, Faust, Broken Social Scene: их, похоже, я буду доделывать один. Доделаю и повторю, не в этом проблема. Но планы на захватывающее будущее, похоже, сворачиваются до стабильного настоящего.

Что еще за тряпки у меня в сумке. Вот черт. Окровавленное полотенце — ремайндер о вчерашнем концерте. Тоже мне туринская плащаница.