Ну, икра.

Отечественного производителя — поддерживаем. Загадку загадываем. Интригу интригуем. Привлекательный, доступный, достойный москвича и гостя столицы продукт. Демократичный, по здешним меркам. Четыре буквы — и звучит.

Краем глаза замечаю, что среди молекул, заполонивших лист перед Игорем, его рука начинает выводить мелкие кружки. Заработало.

Вечно невидимый владелец (проживает в телефонной трубке Игоря, реже — в моей) название «Икра» утвердил за 14 секунд. Для верности договариваемся писать «IKRA».

—  Московский Комсомолец — 95, — сопротивляюсь я. — Французское с нижегородским.

—  С русским мы рискуем остаться непереводимыми для иностранцев. С латинским ты будешь жить в начале всех клубных расписаний, — резонно замечает Игорь. — Два параллельных названия дадут разночтения. А ты же не хочешь называть клуб «Caviar».

«Кавьяр» — не хочу. С такой фонетикой да с требованиями городских властей писать название по-русски нас примут за филиал соседней грузинской закусочной (она, кстати, очень даже ничего — дружественных Billy's Band и «Ундервуд» оттуда клещами не вытащишь). Смиряюсь с «IKRA» — куда там, каждому нероссиянину понятно. По крайней мере, ничего плохого, согласно «гуглу», слово на других языках не значит. И японцам понравится — у них есть своя «икура», общий корень вроде.

В разговорнике, выпущенном к московской Олимпиаде, свидетельствуют летописцы, подобные лингвистические барьеры снимались просто:

—  Gde u vas na stancii kipjatok?

И все понятно.

***

—  Прямо звезда сериала! «Не родись красивой»! — язвит менеджер Катя.

Катя это о Юле. У двадцатилетней Кати курносый носик, обманчивая улыбка пай-девочки, опыт работы в бандитском ресторане, железная хватка, хороший девичий удар — и Катя решительно неправа.

Мы с Юлей облазили весь клуб, включая полутемный балкон из фанеры в бархатных рюшечках, свидетельство былой роскоши, — ему недолго осталось. Юля Юденич — миниатюрная барышня с уверенным контральто. Яркая брюнетка. Точеный профиль — как со старинной камеи. Живет с мамой и мужем-диджеем на Профсоюзной. Промоутер на перепутье. Пережила не одну клубную эпоху, ни в Берлине, ни в Лондоне никогда не была — зато в тусовке знает каждую собаку. Своего клуба и своей резиденции нет.