Рецепционистка. Конечно, конечно, понимаем, кто вы, а кто мы.

Артист. Да вы даже не пыль под моими ногами!

Рецепционистка. Конечно, конечно, мы пыль, то есть и не пыль даже мы.

В этом номере программы мы с «Рэдиссоном» обычно побеждаем.

Концерт, зайка, сыграй и вали ко всем чертям в свой Бруклин.

—  Извини, ничего такого в виду не имел. У меня много черных друзей.

Белый Майк выдохнул. Он ждал драки.

—  А, много! — барабанщик — дитя, уже улыбается. — А где в Москве живут черные? Мы можем проехать через этот район?

—  Понимаешь, черные в Москве не живут.

Про себя: «Их тут убивают в метро и на улице, я бы на их месте тоже тут не жил. Тут вообще любят убивать».

—  Оу-е, да ладно заливать, везде живут черные! А это что, такой район приличный: здесь Кремль уже где-то рядом?

Автомойка на окраине Химок.

—  Пригород. Не очень приличный. Еще часа полтора до Кремля.

—  Да ладно заливать, чувак, ты думаешь, я приличных районов не видел, раз я черный, да? Тебе не снилось, сколько я видел, оу-оу-е-оу!

—  Ла-ла-ла-ла-т-тш, — Анджела делает вид, что ее все это не касается. Неопознанные музыканты сзади хохочут, увидев бомжа, роющегося в помойке.

—  Господи, выключи же ты их, — Игорь, старейшина водительской мафии — терпеливее свет не видел, — начинает натурально выть.  Глубоким чистым баритоном.

—  Ла-ла-ла-т-тш! — Анджела решила, что он ей подпевает. Соул-канон, куда там.

—  Все будет хорошо, как доедем. — Майк сзади кладет мне руку на плечо: — Хорошо, что ты с нами поехал.

Опаздываем в клуб на пару часов.

—  Что это за барабаны, вашу мать? — барабанщик здоровается со звукорежиссерами.

—  Слава богу, это последний концерт тура. — Майк уводит меня в гримерку. Деды уже там.

—  Ну, как здоровье Родни? — улыбается бородач Джордж.

—  Лучше, чем в Хельсинки, но хуже, чем в Германии, — отшучивается Майк.

—  Стэнли, я тебе говорю, познакомь его, пока тур не кончился, со своей дочерью: зять будет — страстный, внимательный — не то слово, — хохочет Джордж.