Может, надо было его вписать? Одноклассник все-таки. Но, с другой стороны, мне бы в голову не пришло так кому-то звонить: здорово, старина, ты компьютерами, говорят, торгуешь? Можно мне один бесплатно?

За мостом прорываемся вперед. Сто двадцать в час. Звонок.

—  Але, Гришечка? Это Лена из рекламного. Помнишь меня?

Помню, пару раз на совещаниях встречались на прошлой работе.

—  Тут такое дело, мне ужасно нужно сегодня у вас быть. Можно как-нибудь устроить?

Врешь, не уйдешь — вот он, шереметьевский терминал. Виноват, но не могу помочь, солнышко. Вот не мечтал работать вахтером. Купите билет, ребята. Я вам на ваши деньги еще не одного хорошего артиста привезу. А телефоны лучше фейсконтролыциков записывайте, они люди публичные. У нас, слава богу, на концертах никакого фейсконтроля: готов заплатить за билет — заходи.

—  Григорий? — в трубке секретарь. — Тут звонил Федор Бондарчук, просил вписать Косяченко.

—  Спасибо, не нужно, — я не знаком с Федором Бондарчуком, настоящим или самозваным. Полагаю, что оба в состоянии заплатить за вход.

Йохансон стоит, окруженный таксистами в трениках, приобняв смуглую красавицу жену: реклама скандинавского универмага. Только что вышли. Слава богу. Машину к подъезду.

История про недотрогу из шведской деревни, что на сэкономленные завтраки плавал ночным паромом в Лондон, шил себе костюмы и бит был, — меня трогает. Никакого панибратства — мы единожды пили чай в стокгольмском «Гранд-отеле», и я тогда всерьез усомнился: охота же любящему мужу влезать в женский XL. Теперь понимаю — супруга-стилист, положение обязывает. Стюард его узнал, пересадил вместе с женой в бизнес-класс и поил шампанским. Не родился еще тот стюард, который не хотел бы напоить Йохансона шампанским. Дорожный бог смилостивился, мы пролетаем положенный отрезок до «Президент-отеля» меньше чем за час. Предупреждали, что артист капризен. Селим в люкс.

—  Красиво! — Йохансоны одобрительно кивают головой, широко улыбаются, сдают паспорта у стойки и исчезают в лифте. Ну слава богу.