ТЕРПИМОСТЬ

Большинство клабберов считают клубы местами повышенной толерантности, хотя в действительности есть пределы того, что клубы различных стилей готовы терпеть. В любом случае наименее приемлемым типом поведения является насилие, недопустимое во всех клубах, которые мне довелось посетить. Более того, в них оно воспринималось с чувством отвращения, которое клабберы не всегда испытывают в другой среде. Приведу для примера мнение информанта:

Насилие в клубах — дрянное зрелище, не правда ли? К счастью, там это не очень частое явление. Я хожу по клубам уже лет восемь или девять и за все это время стала свидетелем только одной настоящей драки. В тот момент мне стало дурно. П режде я не раз наблюдала драки в пабах и теперь подумала: «Ну вот, опять начинается». В пабе или даже на улице чаще ожидаешь увидеть дерущихся людей, и хотя это мерзко и ужасно, вас это не очень шокирует. Но увидеть такое в клубе — настоящее потрясение. Хочется крикнуть: «Какого черта вы затеяли, идиоты? Вы же в клубе; здесь не дерутся» (женщина, 32 года, девять лет опыта).

Незначительный уровень насилия в клубах по сравнению с другими массовыми мероприятиями является совершенно необходимой составляющей клубного опыта, поскольку благодаря этому члены толпы на физическом уровне перестают бояться друг друга. В клубе есть вероятность столкнуться со стервозностью или некоторым высокомерием со стороны других клабберов, что может испортить вам отдых, но тусовщики обычно не ожидают, что это может стать причиной драки. Клабберы отвергли насилие: они не желают участвовать в нем и не уважают его. Это отсутствие насилия и даже его немыслимость помогает происходящим в клубах социальным трансформациям. Следующий мужчина резюмировал это так:

Мужчина, словно собака, натаскан относиться к насилию определенным образом. Оно всегда представляет крайнюю степень мужественности. Тебя учат уважать его, поскольку это — признак силы. Тебе показывают Арни, Брюса, Слая  или, прости господи, Винни Джонса 2 , и считается, что ты должен думать: «Ух ты, вот бы мне стать таким крутым и сильным». Но я перестал считать насилие признаком силы. Теперь я вижу в нем слабость, потому что провел сотни ночей с добрыми людьми, которые не желают никого обижать. Им просто хочется жить и наслаждаться жизнью. Это полностью переменило мое отношение к насилию. Сейчас я нахожу его просто жалким. Люди не рождаются жестокими злобными говнюками, и если нам не удается стать чем-то боєльшим, значит, мы всего лишь обезьяны без шерсти и будущего (34 года, семнадцать лет опыта).