Несколько лет спустя я выяснил, что девица — мама взрослого сына, специалист по поэзии обэриутов, объездившая страну не хуже, чем друзья-телевизионщики. Почему мы действительно до сих пор с Аней не связались? Вспоминаю концерт в общаге: ах да, у меня с ее аудиторией одна-единственная проблема — от них порой пахнет кошками. А я собак люблю.

—  Двадцать шестого подойдет? — спрашиваю.

—  Двадцать шестого... — задумчиво листает книжку на том конце провода Аня. — А нельзя пораньше? У меня там Литва первого.

—  Аня,- у нас пораньше ремонт перед днем рожденья клуба, и, простите, сколько дней до Литвы лететь?

—  Зачем же до нее лететь? — удивляется Умка. — Мы на поезде, плацкартом. Хотя, если пораньше начать, может и успеем.

—  Забиваем дату?

—  Погодите, а вот в списке гостей у нас будет человек сто — это ничего?

—  Ань, извините, но пятьдесят максимум и только из уважения к вам — что это за поклонники, которым стыдно артисту за билет заплатить! Забиваем дату?

—  Погодите-погодите, вы мне еще про цены на билеты расскажите.

—  Можем триста пятьдесят рублей сделать, можем триста. Вы ведь со входа зарабатываете, главное, чтобы это для вас благотворительностью не было.

—  Три-ста! — охает Умка. — Сумасшедшая цифра, наши столько не потянут. А двести никак нельзя?

Немая сцена.

—  Ну хорошо, — чувствует Аня неловкость ситуации. — Мы список сделаем на пятьдесят, а лучше шестьдесят пять человек, а еще пятьдесят можно со скидкой по флаеру — я нарисую такие красивые флаера, по ним будет скидка идти, угу?

—  Ой-ой-ой, слушайте, я не враг всему живому, но мы же так с вами в трубу вылетим всем веселым коллективом.

—  А что это нам бы в трубу вылетать? Сколько лет играем — никакой трубы, — Аня искренне удивлена. — И потом, я афиши нарисую, я, знаете, календари наловчилась рисовать в последнее время, а афишу-то совсем просто, девчонки на ксероксе размножат, мы поклеим, народу придет!