Неправда, будет двести. Ох уж эти родственные узы.

—  Есть места, куда приезжаешь в первый раз, ждешь чего-то нового, щебечет Дани. — А вот в Москву я возвращаюсь — здесь есть близкие люди, и это важно.

Я краснею, вспомнив плакат «Впервые в России». Только каждый раз, когда я здесь, что-то плохое случается. Сегодня напротив отеля такая толпа — в доме напротив убили журналистку. Говорят, она писала про Чечню? А в прошлый раз в Петербурге убили тетю Сергея Сергеева, она была парламентарием.

Промоутер Сергеев — племянник Галины Старовойтовой. Узнали мы об этом от музы Мэтью Херберта.

Нико записывает на обратной стороне счета фамилию Politkovskaya — чтобы не забыть в письме родителям из далекой и загадочной страны. Мир меньше, чем ты думаешь, Нико.

Дани оставила на столе сережку: разноцветные нити стягивают маленький металлический обруч. Не забыть отдать после сета.

Стою на сцене как дурак.

Спасаю чужую задницу: организаторы Маша и Лена — милейшие барышни и, в общем, не виноваты, что Нино Катамадзе отказалась лететь в Москву.

—  А ты ведь знаешь: Нино такая, стакан воды вовремя не подашь — ух что будет, — вздыхает Маша.

Где-то в верхах, в трех километрах от Курского вокзала, на неделе решили, что Грузия — враг человечества. Прямых самолетов до Тбилиси больше нет, виз, похоже, грузинам тоже не выдают. Больше ничего не знаю — телевизора у меня нет, живу герметично, не у Олейникова же спрашивать: для него и подавно последние новости из Грузии — публикация «Витязя в тигровой шкуре».

Маша позвонила за неделю — артистка боится лететь. Нет, виза у нее в порядке, и у музыкантов тоже. Но вдруг развернут на пересадке в Киеве — она не простит и не переживет.

—  Ты ведь знаешь: Нино такая. Я боюсь связываться.

Машу я понимаю. Маша делает хорошие джазовые концерты, и с артистом ей ссориться решительно ни к чему. У меня ступор: я твердо усвоил, что все зло из-за телевизора и из-за трех километров к западу от Курского. Не смотрю я телевизор, на выборы не хожу, в штаны не писаюсь — здоров по всем показателям. Но артист, который предпочитает не выходить из дома, лишь бы не задело, — на моей памяти так боролась за свободу слова разве что Джейн Биркин, предпочитая не появляться в России: она добровольным домашним арестом солдатским матерям помогала. Неоценимая помощь, куда там. Я не знаю ни одного другого артиста, который не прыгнул бы в самолет до Киева и не попробовал пересесть на московский.