Предыдущая Следующая
Появление
феноменального наркотика, конечно, помогло свежей музыке из Америки преобразить
британскую клубную жизнь.
Дэйв Доррелл,
входивший тогда в узкий круг лондонцев, попробовавших экстази, вспоминает,
насколько этот наркотик не соответствовал общепринятому стилю проведения
отдыха. Прежде люди одевались в потертые Levis, водолазки и куртки MA 1, вели себя
очень сдержанно, слушали rare groove
и «коктейль-группы» типа Sadé
и Blue Rondo A La Turk.
Закинувшись E, они почувствовали диссонанс.
«Та музыка к
нему не подходила, — говорит Доррелл. — Все просто качались на стульях, словно
желе».
А вот
результат соединения экстази с непреодолимым и очень возбуждающим танцевальным
звучанием хауса можно без преувеличения сравнить с извержением вулкана. Это
было самое сильнодействующее на тот момент сочетание отдельно взятого наркотика
и отдельно взятого музыкального стиля. Холодности клубной сцены пришел конец.
Диджей манчестерского Haçienda
Дэйв Рофи (Dave Rofe)
рассказывает, какую резкую это вызвало перемену. В марте 1988 года он посетил
первую полномасштабную эсид-хаусную вечеринку — Trip в лондонской «Астории».
Увиденное поразило его. «Танцевал весь клуб от бара до танцпола, даже сцена.
Полная, стопроцентная клубная эйфория. Там нельзя было стоять в стороне, потому
что тогда ты чувствовал себя идиотом. Если раньше могли сказать: „Эй,
взгляните-ка на него — он танцует!”, то теперь это стало нормой. В общем, мы
возвращались в Манчестер с мыслью: „Да, в Лондоне мазовая движуха”».
Клубом Trip владел Ники Холлоуэй
(Nicky Holloway).
Именно в Trip
взрывной экстази-опыт вышел из подполья. Клабберы здесь так распалялись, что
после закрытия имели обыкновение танцевать вокруг чьего-нибудь автомобиля со
стереосистемой или в фонтанах на противоположной стороне улицы. Однажды приехал
полицейский фургон с включенной сиреной, а толпа на Черинг-Кросс-роуд начала
петь «Can you feel it?»,
потому что вой сирены напоминал сэмпл из ‘Can You Party?’ Royal House.
Предыдущая Следующая