Предыдущая Следующая
С. Торнтон (1995) подчеркивает, что клаббинг существует
внутри системы символического капитализма, в рамках которой люди пытаются
выделиться и создать свой «субкультурный капитал». Однако для моих информантов
это не было самой важной функцией клаббинга. Растущая роль «потребления опыта»
в современном потреблении, которое, помимо клаббинга, включает такие виды
деятельности, как спорт, употребление наркотиков, проституцию и азартные игры,
смещает акцент со знаков на опыт.
Современный капитализм завладел сферой знаков, сделав ее
своим домом. Ж. Бодрийяр утверждает, что современный капитализм — это
семиотика, породившая избыток знаков, обеспечивающий основные метки,
оповещающие о социальных различиях и идентифицирующие группы. Предполагается,
что мы должны верить, будто товары, которые мы покупаем, выделяют нас как
личностей, что они имеют социальную значимость; торговля теперь неразрывно
связана с понятием образа жизни. Компании хотят, чтобы мы идентифицировали себя
с определенными товарами и прониклись их важностью, но это пространство знаков
по своей сути недолговечно в изменчивом мире моды [Baudrillard J. 1998].
Культура создает системы символов в виде тотемов, социальной
иерархии, ритуалов, системы полов и религий. Однако эти структуры черпают свое
могущество из скрытой силы габитуса, которая дает им непререкаемый статус,
проникающий в тело на эмоциональном уровне. Знаки, создаваемые товарами
потребления, формируют только временные и мимолетные предпочтения, делающие их
эфемерными кодификациями социального пространства. В какой-то момент вы
довольны, а в следующий уже нет, и эта изменчивость препятствует появлению
чувства стабильности и постоянства.
Я говорю о пропасти между телом и знаком, о растущем чувстве
дезориентации, являющемся следствием ускоряющейся дезинтеграции мира знаков,
признаваемой в том числе теоретиками постмодернизма Ж.-Ф. Лиотаром (1984) и Ж.
Бодрийяром (1998).
Предыдущая Следующая