Предыдущая Следующая
Обнимаемся с Соней на входе.
Соня (тонкие черты лица, волосы стянуты в тугой деловой хвостик, улыбка —
всегда) — человек Олега, универсальный хелпер, ради такого не грех
реанимировать слово «позитивный». Стоит с человекомером, похожим на будильник
прибамбасом, как у стюардессы, считает входящих.
Правильно делает — на прошлой
неделе уволили охранника, который проводил наиболее ушлых клабберов за деньги,
в обход кассы. Через неделю отправляю к ним засланных казачков с
пятисотрублевкой — неужели распознают подвох? Не берут. На следующей неделе
отправлю с тысячной купюрой.
— Соня, видеть тебя — радость!
— Не знаю, где тут радость. Я час как должна
играть. — Соня потрясает тяжеленной диджейской сумкой. Смеется: Магди с Томасом
Бринкманном до сих пор в дороге, график сетов съехал. Ну вот стою, с народом
общаюсь. Секундочку! — это не мне, охраннику. — Вот эти трое — по билету или по
списку? Список у меня, билетов не видела.
— Они говорят, что выступают сегодня.
Плохо дело, охранник
новенький. Кто его на субботу поставил, интересно. Мы каждую неделю проводим
эти «не-дай-себя-надуть»-тренинги. Про «меня Григорий срочно ждет», про «вас
уволят», про «я на минутку, посмотрю» или «я вот с той девушкой, которая
прошла». Соне эти тренинги почему-то не нужны. Хотя она не охранник. А может
быть, у нас с ней просто форма носа генетически общая.
— Ты на каком танцполе?
— Внизу. Если Магди доедет наконец и поставит
мне на смену кого-нибудь.
Сонин друг — Тимур Омар,
обладатель одной из самых безразмерных коллекций музыки в Москве: может с
равным успехом играть после Coil, De Phazz и Амона Тобина.
Коллекции, насколько я знаю, у них с Соней по семейным обстоятельствам
пересекаются. Надо будет подняться послушать ее.
Нас толкают со всех сторон —
горлышко входа узкое, два часа ночи — для Москвы не время, на входе до сих пор
очередь.
— Машина с артистом заехала, — рапортует рация
у охраны.
Предыдущая Следующая