Бард — высокоточная машина, гениальный технолог, нанимающий на работу секс-бомб, коверных, натуральных красавцев гей-наружности и прощающийся с ними, как только ресурс очередного проекта оказывается выработан.

Мне кажется, Bodies Without Organs — слишком сложное название. Для уха слушателя «Европы Плюс» уж точно.

—  Поэтому мы сейчас везде, где можно, сокращаем до BWO, — Бард невозмутимо пристегивается в кресле.

Концепция: гей, выглядящий Тарасом Бульбой, сахарный гетеросексуал — мечта гей-прайда — и безумная инопланетянка, усиленные ремейком Army of Lovers, — не слишком ли сложно? В наш-то век сверхскоростных технологий и поющих трусов.

Под «пристегните ремни» Мартин успевает поймать последний звонок:

—  Завтра тренировку пропущу — концерт в Москве, а послезавтра вечером буду обязательно. В Васа-парке и увидимся.

Мартин играет в футбол. Тренируется под окнами дома Астрид Линдгрен в Васа-парке — в этом квартале жил Карлсон. Шведам, впрочем, до Карлсона как торговке с нижегородского рынка — до модели Водяновой. Чужой человек. Мартину мой восторг: «Васа-парк? Где Карлсон!» — совсем непонятен.

Два часа сна под вопли неутомимых скандинавских детей сквозь беруши. Ну почему дети у них всегда орут? Читали б лучше «Карлсона», в самом деле.

Заполняем миграционные формы, заботливо разложенные стюардессой на столике: анкеты на русском языке. Чтобы иностранцам было понятнее. Не учить же английский шереметьевским пограничницам — делать им больше нечего, что ли. Краснею и перевожу.

Паспорт Барда испещрен русскими визами.

—  Почему ты себе не сделаешь многократную? — любопытствую.

—  Я мог бы сделать, чтобы не отдавать паспорт на визу каждый раз. Но ваше посольство в таком случае попросит у меня справку о ВИЧ-статусе, а я, извини, конечно, считаю, что мой ВИЧ-статус к русским властям не имеет ни малейшего отношения.

Когда Бард мягко улыбается, выглядит он особенно решительно.