Долговязый артист стрелой взмывает на сцену — и как ему больно, глаза зажмурил. Голова встретилась с притолокой. Мы завтра же перестроим эту треклятую лестницу.

На саундчек уходит пятнадцать минут. Партии забиты в компьютер. Шведы — люди организованные. До концерта час. Йохансон заказывает блины с клубникой.

—  Люди-то будут? — интересуется.

На входе Игорю суют тысячные купюры. Все билеты проданы.

—  Пускайте, пожалуйста, внутрь только по билетам, — это Игорь охране на входе. Доволен.

Пытаюсь протиснуться через вход для публики — нереально. В гардеробе мальчик в домашней кофте испуганно смотрит на разозленных теток, трясущих шубами. Он на работе первый день. И вешать некуда.

Слово «гардеробщики» (мн. ч.) только в моем ежедневнике фигурировало каждый день на протяжении недели. И это ведь не мой департамент. Так и не набрали. Краем глаза замечаю в очереди драматурга Гришковца. Драматург неодобрительно качает головой.

Нет, на улице картина куда как приятнее — улица перекрыта, машины паркуются в два ряда, и рейсовый автобус, похоже, не первую минуту отчаянно гудит, пытаясь прорваться по маршруту. Сожалею, очаг культуры в пятницу вечером нужнее рейсового автобуса.

Артист, согнувшись перед притолокой вдвое, выпархивает на сцену.

Солидные пары, хаявшие гардеробщика несолидными словами, утонченные геи, язвившие насчет нерасторопности барменов, потные меломаны, что не верят своему счастью: купил билет и вот он, артист, да плевать, что вентиляция не работает, — ловят кокетливую улыбку Йейе и застывают как вкопанные. Толпа натурально мурлычет, знакомые слова каждой песни покалывают горло и вылетают наружу — эти люди не позировать фотографам приехали.

На фортепианном соло Йохансон влетает в гримерку переодеться*

—  Последний такой концерт был в Париже три года назад! — вот тут я его за язык не тянул. Артист явно не ждал, что с ним будут петь в унисон час напролет.

Стратегия сработала. Телефон выключен. Нет, вписаться нельзя, и билеты — сожалеем, но все проданы. Кому действительно нужно — позаботился заранее. И в зал попал тот, кому было нужно. Всем остальным — в следующий раз. Теперь очевидно: следующий раз обязательно будет.