— Не удивлена, — спокойно отвечает Юля.

Расстаемся с Юлей через месяц.

Приехал с концерта KISS: в ушах гул. Сид, естественно, пробрался в первые ряды танцпартера и несколько раз умер под «I Was Born For Loving You, Baby». А я полконцерта поглядывал на часы. У нас сегодня Кавински — француз-махинатор, специалист по сексапильному клацающему электро, обитатель джет-сетов. Сосватала Вика из французского посольства. С Викой мы сдружились, когда она провела полконцерта HushPuppies в толпе, плавая по рукам, после чего, разгоряченная, материализовалась в гримерке, затянулась случайным джойнтом и хрипло изрекла: «В жизни важны три вещи — секс, сноуборд и стейдждайвинг!».

HushPuppies после этого сейшна уехали в аэропорт, забыв билеты в гримерке, — а с Викой мы начали время от времени выпивать. Кавински, Викиными усилиями, должен был прилететь уже два месяца как — но закапризничал, пропустил самолет, сославшись на лютый насморк. Вечеринку отменили. Я использовал бы против такого больного ракету «земля-земля». Вика, полдня висевшая на телефоне, спокойно поправила прядь волос и рассмеялась: «Я сделала все, что могла. От того, что я буду переживать, ничего не изменится. Организуй мне лучше виски on the rocks». В анамнезе у Вики борьба с Air и Джейн Биркин — что ей больной Кавински.

Я оброс за два года кучей новых приятелей, и все — экспаты, сотрудники посольств или какие-нибудь студенты по обмену. Жутко приятные люди. Выходит, с Викой или с Николя мне интереснее. Странно.

Хотя как может быть неинтересно, когда я открываю дверь, в клубе воет сирена, «Внимание! Пожарная тревога!» — повторяет гнусавая баба; посетители, охрана, бармены, завсегдатаи гей-вечеринки «Звезда», испуганный интурист в котелке и драном кардигане, несчастный каланча Кавински сидят зажав уши, а Вика спокойно ест «цезарь».

— Гриша, — говорит Вика, — сирена уже в пятый раз за вечер. Мы смотрим «Евровидение». Сейчас будет Себастьян Теллье, они с Кавински — друзья. Кавински должен его увидеть. Я тебя очень прошу: сделай так, чтобы сирену отключили.