Она никогда об этом не говорит, но я-то знаю, у нее винила дома — пудами. Дальше, дай бог, встанет за вертушки, свою резиденцию придумает — она ведь хорошо осведомлена, как выглядят вечеринки в Токио, Кейптауне и Барселоне. Ей просто чуть смелее надо быть, упрямее. Квартирных хозяек делить на восемь, в метро с озлобленными пролетариями поменьше ездить, не мерить себя по московским однокурсникам с гектаром рекламных агентств (есть и поинтереснее карьеры), перестать злиться на лесби, останавливающих машины, когда Танька цокает каблуками по улице — миниатюрная, независимая, в куртке цвета металлик и без бойфренда. В городе ведь каждая, кто не степфордская жена и не баба при полиэтиленовом пакете со жратвой, — потенциально под подозрением. Не написано для Таньки сценария. Ну и что теперь, обращать внимание на местные глупости?

—  Тань, пять минут есть? — поймал наконец. Кричу в ухо: шумно.

—  Эй, у меня диджей на дверях, надо его поставить играть. Давай попозже, а лучше завтра созвонимся.

—  Ну ты молоток в любом случае. Я хотел поговорить, ты что дальше делать думаешь?

—  Не слышу ничего!

—  Молоток, говорю! Давай выйдем из шума на минуту? Танька просительно прижимает руки к груди: понял, занята, отстал. Я все равно на нее нападу потом. Моби свидетель.

***

Говорили вчера по телефону.

—  Григорий, это Боярский. Вам для меня должны были оставить МРЗ-коллекцию Beatles. Есть такое? Отлично! Вы в Москве? Я буду завтра на инаугурации президента в Кремле, как закончится, поеду с Кутафьей башни в Боткинскую больницу и дальше в аэропорт. Где-нибудь по дороге мы можем пересечься?

Выхожу из дома, перехожу улицу у магазина «Москва». Не ходите в магазин «Москва» без цели! Стоит зайти на минуту — расплачиваешься у кассы за путеводитель по Чукотке.

Черный оддскульный «мерседес» тормозит у троллейбусной остановки. Большая ладонь высовывается из окна — шляпа остается в машине.