Предыдущая Следующая
Стакер — на банку, банку и
ложку — в пакет. На пакете мы с Настей тиснули: «Да, я несу полкило икры». Нет
ничего приятнее такой работы — в эту минуту мы самые высококвалифицированные
фасовщики в городе. Груда банок растет, закрывая нас с Настей от Нины
Андреевны, от компьютера с пятьюдесятью непрочитанными, от настенного
календаря, на котором слово «срочно» написано в каждом втором квадрате. Нет
занятия лучше!
Из-за верхнего ряда банок с
икрой высовывается бородатая загорелая голова.
— Класс! — здоровается вернувшийся с Гоа Олейников.
Он впечатлен. Вполне гоанская получилась инсталляция.
***
Ко дню рождения невидимый
владелец из телефонной трубки любезно позволил докупить звука в большой зал и
перестелить ужасный пол из линолеума.
Хомяк, призванный из Берлина
на редизайн, сказал, что крепко занят, не знает, сможет ли выбраться, попросил
день на покупку люстр и велел купить ему билет на послезавтра.
Ну и вот опять четыре часа до
открытия.
Почему, скажите мне, при
наличии высокооплачиваемого берлинского дизайнера, пресс-атташе (художника с
персональными выставками), менеджеров, переживших полдюжины клубов, вопрос, как
оформить двери мужского и женского туалетов, интересует только меня? Я что,
писаю больше всех? Я дольше всех стоял в недоумении между дверьми «Noi» и «Fern» в Будапеште? Сменилось три поколения
уборщиц, которых я — безрезультатно — призывал не сидеть в женском туалете в
ожидании работы. Может, девочкам веселее писать в коллективе, когда Раиса
Сергеевна сидит в соседней кабинке со шваброй и разгадывает кроссворд? Сомневаюсь.
Мы прожили без
опознавательных знаков год — дальше невозможно. До юбилея два часа.
— Оля, — говорю кассиру, — вот тебе двести
рублей. У входа в подземный переход стоит бабушка. Торгует бельем. У нее надо
купить трусы семейные и лифчик. Желательно цвета подурнее. Красное — в самый
раз.
Стриженная под мальчика Оля
напряглась.
Предыдущая Следующая