Я проводил их на ВИП, попутно переводя Олесе: Киеран, что тебе принести? А вы чего бы хотели?

—  Спасибо, Грегори, у меня есть имя, Грегори, — колокольчиком отозвалась мама.

Навлика Рамджи — конечно, у меня все ходы записаны — простое имя, любой сразу запомнит. Один мой приятель имел обыкновение в таких случаях переспрашивать: «Я так боюсь показаться невежливым — как правильно читается ваше имя?» Работало безотказно — до момента, пока он не наткнулся на человека по имени Том.

С Four Tet и мамой мы вчера обедали у Наташи в «Думе». Мама расположилась на генеральском диване под книжной полкой, заказала цыпленка табака — цыпленка принесли размером с аэродром. Доедали за мамой мы с артистом: увильнуть возможности не было. А в общем, она мила, эта южноафриканка индийских кровей, родившая детей в Англии.

—  У Киерана индийские черты лица, а вот сестра его, в Канаде живет, — ничего общего, европейский тип. Вы с ней не знакомы случайно? Лейлой зовут, она менеджер Junior Boys.

Знала бы моя мама словосочетание Junior Boys. Впрочем — был бы сын моей мамы Киераном Хебденом, наверно, знала бы.

Зал снова открыт. Лазеры скользят по золоченым пальмам, Артем играючи раскачивает толпу перед Йохансоном. Замечаю в толпе Таньку.

—  К вам как зайдешь, так не выйдешь потом, — в мирное, время я принял бы это за ловкий комплимент, но сегодня правда твоя: «Кач», Йейе, Four Tet на подходе — успевай встречать и провожать.

Она пришла на «Кача», осталась на Йейе. Подруги порастерялись по клубу: немудрено, Танькину способность жадно проглатывать по нескольку концертов за вечер редко кто выдержит.

—  Ну оставайся ночевать, проснешься — как раз Four Tet встанет играть, — довольно смеюсь я.

—  А это он там сидит?

—  Он. С мамой. Какая прелесть.

—  Пойдем познакомлю, они заказ ждут, скучают.

—  Ой, нет, я стесняюсь, ты мне лучше автограф возьми. Почему журналистка колхозной наружности, отродясь