Предыдущая Следующая
Диджей режет, микширует и
сплавляет самые разные жанры, пока не остается и шанса на «новое открытие». Мы
вправе ожидать лишь очередной ремикс, вариацию на тему. А музыка теперь столь эффективна,
особенно в сочетании с наркотиками, что никому нет дела до ее качества. Это
безотказная рефлекторная технология удовольствия. На закате семидесятых люди
пришли к выводу, что «диско — отстой». В конце девяностых выясняется, что хаус,
транс, гараж… — ОТСТОЙ! (а техно и драм-н-бейс просто скучны). Единственная
разница в том, что мы пока не ощутили всей степени их отстойности, поскольку
индустрия коммерческих клубов держит нас на коротком поводке. Пока мне, стоящему
на подиуме в субботнюю ночь, хочется закрыть глаза и поднять руки вверх, мне
безразлично, имеет ли эта музыка художественную ценность.
Нашу любимую и некогда
андеграундную культуру поглотила великая мейнстримная капиталистическая
гегемония.
Так осталось ли в клаббинге
что-либо особенное, или теперь он ничем не отличается от посещения паба?
Главным достижением
танцевальной культуры принято считать проекты, уверенно чувствующие себя на
американских стадионах. Но если танцевальная музыка притворяется чем-то, что
существует уже 35 или более лет, так разве в этом ее триумф? The Prodigy — это The Rolling Stones нового
поколения. Лейблы просто засунули их в разработанный для рок-звезд механизм,
чтобы лучше продавались. Они отправляются в турне после выхода альбома. Мы
надрываем глотки, когда они выходят на сцену, а воротилам музбизнеса только
этого и надо.
Танцевальная революция?
Где?
Клубная культура строилась
на общности, соучастии и равенстве. Если она работает как надо, танцующие
образуют единое целое, державшееся на представлении о том, что звезды — это
сами клабберы, а не коротышка за проигрывателями. Если мы стоим на танцполе
(или на поле стадиона) и смотрим на диджея (или на сцену), то уже не делаем
того, ради чего все затевалось. Мы перестаем быть частью события и оказываемся
просто зрителями и слушателями.
Предыдущая Следующая